СЦЕНИЧЕСКИЕ ИГРЫ
Перевод И.Г.Мягковой
Действующие лица
Гортензия - актриса
Гертруда - драматург и режиссер
Совершенно пустая, без каких бы то ни было декораций сцена театра.
В глубине, на заднем плане, могут находиться несколько случайных и привычных для всякого театрального хозяйства предметов, обычно загромождающих сцену, когда спектакль только начинают репетировать и впереди – долгих полтора месяца.
Входит Гертруда. Изучает площадку. Хлопает в ладоши, чтобы проверить акустику. Потом ищет на задворках сцены и приносит стол и стул.
Сцена едва освещена.
Входит актриса – Гортензия. Она оглядывает зал с видом удовлетворенной собственницы и поначалу не замечает Гертруду. Первые пять своих коротких реплик произносит из разных точек сцены, пробуя звучание голоса и проверяя его слышимость в зале. Разражается смехом. И, когда внезапно смех прерывает, мы понимаем , что он не был естественным, а лишь служил тестом на резонанс.
ГОРТЕНЗИЯ. Какое чудо!
Полная пустота.
Никаких декораций.
И все равно чудо!
ГЕРТРУДА.
Потому что ты здесь.
ГОРТЕНЗИЯ. Ты тоже на сцене?
ГЕРТРУДА . Да, уже давно.
ГОРТЕНЗИЯ. Таилась во тьме?
ГЕРТРУДА. Почему это таилась?
ГОРТЕНЗИЯ . Я тебя не видела.
ГЕРТРУДА. А я люблю оставаться незамеченной. Раствориться в окружающей среде. У меня с этим местом полное слияние. С чертовым этим местом. С театром то бишь.
ГОРТЕНЗИЯ. Ну, так мы в нем!
ГЕРТРУДА. Чувства твои уже взыграли?
ГОРТЕНЗИЯ. О, да!
Говорят же тебе: это чудо!
Они обнимаются, потом с жаром начинают целоваться и, наконец, внимательно смотрят друг на друга. Гертруда обращается к технику, которого не видно. Он находится в глубине зала. В определенные моменты действия, которые точно обозначены ремарками, обе женщины попеременно станут апеллировать к этому технику – Батисту. То будут, в сущности, внутренние размышления , слышимые лишь зрителями.
ГЕРТРУДА. Батист, можно нам немного прибавить света?
Свет
ГОРТЕНЗИЯ. Дивно, как солнечный свет в Греции.
ГЕРТРУДА. Ты прекрасна… Спасибо, Батист!
Отлично выглядишь.
Откуда пожаловала?
ГОРТЕНЗИЯ . Из Греции.
Ты разве открыток моих не получала?
ГЕРТРУДА. Никогда не заглядываю в почтовые открытки, они меня раздражают.
ГОРТЕНЗИЯ. Вот как? (Батисту). Привет, Батист! (Гертруде). Мне очень жаль. Я послала тебе три открытки: одну с Крита, одну с Пелопоннеса и одну из Италии – на обратном пути.
ГЕРТРУДА. И не видела, и не читала.
ГОРТЕНЗИЯ. Да бог с ними. Неужели правда: ты считаешь, я в хорошей форме?
ГЕРТРУДА. В превосходной.
Стопроцентная женщина.
И весьма сексуальная.
ГОРТЕНЗИЯ (рассеянно). Тем лучше.
ГЕРТРУДА. Ладно. Пора начинать.
ГОРТЕНЗИЯ. Мне не терпится, ужасно не терпится!
ГЕРТРУДА. Состояние вожделения! Нужно вожделеть.
ГОРТЕНЗИЯ. И я всегда себе говорю: если ты не входишь в это состояние перед началом работы над такой ролью, уж лучше вообще не начинать. Тут требуется как бы начать жизнь с нуля.
ГЕРТРУДА. То, что ты находишься в состоянии вожделения, это хорошо… Но в какой-то момент, когда мы должны будем перевести вертикаль текста в горизонтальное положение , тебе придется отказаться от всех своих желаний.
ГОРТЕНЗИЯ. Вот как? Ты так считаешь? Ладно… Если хочешь.
ГЕРТРУДА. Да ничего я лично не хочу. Это пьеса моя ведет себя, как тиран. Есть доля садизма в возбуждении твоих желаний моим текстом. А потом раз – и отказ!
ГОРТЕНЗИЯ. Хорошо, хорошо. Все, что ты мне говоришь, так и врезается в память. Я из тех актрис, что постоянно питают свой ум. Нуждаются в подпитке.
ГЕРТРУДА. Мы пойдем не торопясь.
Медленное проникновение.
Которое не вытравишь, не остановишь.
Запечатленное в тебе навсегда.
И выйдешь ты из этой истории уже совсем другим человеком.
ГОРТЕНЗИЯ. Поверь, Гертруда, я это понимаю, и меня это радует. Слова твои – как касание волшебной палочки. Они меня преображают.
ГЕРТРУДА. Мне нравится, что ты так говоришь, Гортензия.
ГОРТЕНЗИЯ. Актеры – верные слуги драматургов. Я тут давала интервью одной греческой газете. Так и сказала. Слово в слово: актеры – верные слуги драматургов.
ГЕРТРУДА. И ты действительно так думаешь?
ГОРТЕНЗИЯ. Гертруда, как ты можешь задавать мне подобные вопросы? Разумеется!
ГЕРТРУДА. Ладно.
Я могу попросить тебя об одолжении?
ГОРТЕНЗИЯ. Я слушаю.
ГЕРТРУДА. Ты не могла бы произносить мое имя в его изначальном звучании?
ГОРТЕНЗИЯ. То есть?
ГЕРТРУДА. С истинным нордическим произношением , понимаешь? У меня ведь нордическое имя. Так доставь мне удовольствие: произнеси его на нордический лад: Герретруде!
ГОРТЕНЗИЯ. Вот оно как! Это что-то новое. Тебе так хочется?
ГЕРТРУДА. Прошу тебя.
ГОРТЕНЗИЯ. Согласна. Но… как бы не сбиться… Привычка ведь выработалась…
ГЕРТРУДА. Вот и хотелось бы, чтобы ты избавлялась от своих привычек. Выставляла бы их за дверь собственной мысли. Привычки, видишь ли, губят актерскую изобретательность.
ГОРТЕНЗИЯ (радостно и просветленно) . Лаадно! Стало быть, в конечном счете, ты делаешь это ради меня! Чтобы я освободилась от банальных рефлексов, профессиональных штампов, да?
ГЕРТРУДА. Да.
ГОРТЕНЗИЯ. Понимаю.
ГЕРТРУДА (обращаясь к Батисту, так что Гортензия ее не слышит). Она понимает. А теперь , чтобы показать мне, как хорошо она понимает, будет рассуждать о проблеме идентификации, хорошо ей известной… Благодаря Давиду. Мужчине ее жизни…
ГОРТЕНЗИЯ. Знаешь, у меня всё очень удачно сложилось, чтобы понять проблему идентификации. Мужчина моей жизни Давид постоянно мне о ней говорил… В связи с еврейским вопросом… Он был еврей… И говорил о еврейской идентификации… И всё такое… А я слушала… Он всегда говорил, что пришел отовсюду и неоткуда. А я ему в ответ: если ты пришел отовсюду, то несешь на себе следы, оставленные сотнями культур… и в этом твое богатство, голубчик ты мой… Ты помнишь? Он ведь был невропат. И знал это про себя. Так и говорил: я – невропат. Ну и пусть , согласна на невропата. Уж очень была влюблена.
ГЕРТРУДА. О, да!
ГОРТЕНЗИЯ. Когда я тебя встретила, мы с Давидом только что разбежались. Помнишь?
ГЕРТРУДА. Да, конечно.
ГОРТЕНЗИЯ. Я была раздавлена, разбита.
Живешь-живешь с подобным типом.
Он тебя бросает.
И ты раздавлена.
Я была раздавлена.
ГЕРТРУДА. Прекрасно помню.
ГОРТЕНЗИЯ (Батисту, так что Гертруда ее не слышит ). Я всё спрашиваю себя, во-первых, - действительно ли она помнит, а во-вторых, не наплевать ли ей на это.
ГЕРТРУДА . Я бы даже сказала, что мне пришлось собирать тебя чайной ложкой.
ГОРТЕНЗИЯ . Я была уничтожена! О, рана глубока , когда речь идет о таком человеке, как Давид. Он стал для меня Пигмалионом. Я ведь дурочкой была… То есть казалась себе поверхностной и не слишком вдумчивой что ли. И вдруг встречаю Давида. Красив, как бог, нежен, как агнец, и в то же время сильный, мужественный, понимаешь? То, что он со мной сотворил, даже представить себе невозможно! Когда мы познакомились, я находилась в эмбриональном состоянии, а он сделал из меня женщину. Женщину занятную, состоявшуюся. Я уже до него была актрисой. Хорошей актрисой… Говорю об этом прямо , без ложной скромности. Но хороша я была преимущественно в комедиях. А с Давидом мне стали доступны все жанры. Понимаешь ли ты меня… Герретруде?
ГЕРТРУДА (обращаясь к Батисту, так что Гортензия ее не слышит ). Ей приходится делать над собой усилие, чтобы произнести мое имя таким образом. Таким нордическим образом! Для меня это тест своего рода. Она должна уметь сосредоточиться и перестать быть тетерей.
(Гортензии). Конечно, я тебя понимаю, хотя мне всегда мучительно было сознавать, что женщина может состояться, проявить себя наилучшим образом и самореализоваться только потому, что ею занимается мужчина. Это какая-то женоненавистническая позиция, голубушка моя. Если быть объективной , так и сугубо реакционная. Ты ведь артистка! И далеко не из последних! Ты – свободный человек! Зачем же снижать собственную личность до масштабов любовных взаимоотношений. Это недостойно тебя самой.
ГОРТЕНЗИЯ. Знаю… Герретруде! Отлично знаю. Много об этом слыхала от других. Сколько друзей повторяло мне: «Он питается тобой, он подавляет твою индивидуальность, гасит твой пламень»…
На самом же деле всё наоборот… И, честно говоря, могут ли другие люди, будь даже они близкими друзьями, претендовать на правоту подобных суждений! Они же свечку над моей кроватью не держали!
Извини… Я тебя шокирую?
ГЕРТРУДА (Батисту) До чего же она вульгарна…
ГОРТЕНЗИЯ. Должно быть, ты считаешь меня вульгарной!
ГЕРТРУДА. Вовсе нет! С чего бы я считала тебя вульгарной!? В тебе столько всего намешено разного… Используешь простонародные выражения! Именно поэтому тебе удалось завоевать такую широкую публику.
ГОРТЕНЗИЯ. Потрясающе! Ты всё понимаешь. Ты из тех женщин, с которыми можно обо всем разговаривать.
ГЕРТРУДА. Надеюсь, что так.
ГОРТЕНЗИЯ. Важно еще и то, что я знаю твое творчество. В той мере, в какой твое творчество – это ты. Зная твои произведения , узнаёшь и тебя!
ГЕРТРУДА. Само собой, само собой… И вместе с тем действительность в романах замаскирована. Она носит маску вымысла по большому счету.
ГОРТЕНЗИЯ (Батисту). Просто в ужас прихожу от этого ее словечка «по большому счету». В У-жас!
ГЕРТРУДА. Ты так не считаешь?
ГОРТЕНЗИЯ. Да нет, ты права… Ты носишь маску по большому счету.
ГЕРТРУДА. Вот именно.
ГОРТЕНЗИЯ. А в этой твоей знаменитой пьесе, которую я читала-перечитала,… ты тоже носишь маску?
ГЕРТРУДА. Не могу тебе ответить. Или скорее не хочу. Вся твоя работа будет состоять в том, чтобы проникнуть в область невысказанного. И обнаружить там реальность как открытую рану. Мою реальность.
ГОРТЕНЗИЯ. Ясно, ясно….
ГЕРТРУДА. А скажи-ка, было у тебя время заняться моей пьесой, учитывая всех этих загорелых красавцев, которые паслись вокруг тебя?
ГОРТЕНЗИЯ. Боже, откуда ты знаешь? Просто ясновидящая!
ГЕРТРУДА. Да нет. Но солнце, море… и жара. Помню по твоим рассказам , что жара играет значительную роль в твоей… расположенности что ли… На плотском уровне хочу я сказать…
ГОРТЕНЗИЯ. Да, это так.
ГЕРТРУДА. Стало быть, ты так еще молода!
(Батисту). Сейчас станет меня убеждать, что это не имеет никакого значения, а на самом деле я знаю, как она бывает счастлива сойти за молоденькую.
ГОРТЕНЗИЯ. Честно говоря, мне безумно смешно, когда молодые люди бормочут что-то вроде: «мы на отдыхе, надо весело провести время»…
И все же, должна сказать, что некоторые мужчины в сопровождении очень, очень юных женщин , курочек что называется, были на грани разрыва с ними, когда я проходила сквозь ряды полу-девственников, которые так и раздевали меня взглядами.
ГЕРТРУДА (Батисту). Всё это чушь. Напрасно я позволила втянуть себя в подобного рода идиотские разговоры! Не могу себе простить!
ГОРТЕНЗИЯ. Тебе, наверное, всё это кажется чушью?
ГЕРТРУДА. Ты шутишь! Это наша жизнь! Вся жизнь в этом!
Некоторое время они хранят молчание в попытке максимально продемонстрировать правила хорошего тона: вежливые улыбки, изучение окружающего пространства.
ГОРТЕНЗИЯ. Красивый театр. Я здесь уже играла несколько лет назад. Это была «Любимая колдунья» с Филиппом Петеном.
(Видит удивление Гертруды). Нет, погоди. Я не то сказала.
Как же его?
Филипп Патан…
Или Феликс Потен.
Знаешь, у меня проблема с именами и фамилиями. Просто невероятно. Тебе ведь известно: у меня отличная память, никогда не подводит. Текст от зубов отскакивает. Но имена и фамилии! Это мой кошмар… Поэтому прошу твоего снисхождения, если не всегда буду называть тебя Герретруде! Моя беда. Роль Химены я выучила за восемь дней… Медею сыграла со всеми ее длиннющими тирадами… Репетировали… сколько же?… пять недель. А как зовут режиссера – запомнить невозможно. В результате на репетициях возникали трудности… И тогда я придумала одну штуку. Иду по самому краю сцены и говорю: скажите, пожалуйста, сударь, я хотела бы вас спросить… И тут он меня прерывает. И говорит: прошу вас , Гортензия, зовите меня просто Пьер. Ты поняла? Он думал, что это я из вежливости так его называю, а у меня просто был провал в памяти. Ты поняла?
У всех свои слабости. У меня – это имена и фамилии.
Зато можешь спросить у меня любой номер телефона – твой или Давида – служебный, домашний, мобильный – в любой момент, и я назову тотчас. Что тут скажешь, память…
ГЕРТРУДА (Батисту). Сейчас она мне скажет, что память избирательна…
ГОРТЕНЗИЯ. Память… Помоги же мне.
ГЕРТРУДА. Избирательна?
ГОРТЕНЗИЯ. Нет, это банальность… «Память – это часовой разума». Вот как. Это Шекспир сказал. Красиво, правда?
ГЕРТРУДА. И достаточно верно , по большому счету.
Яростный взгляд Гортензии в сторону Батиста
ГОРТЕНЗИЯ. Ладно… Что мы сегодня делаем? Я читаю всё?… Начинаем сначала и делим текст на небольшие куски?…
ГЕРТРУДА. С начала. Доверься себе… Я буду тебя останавливать… Прерывать по мере необходимости.
ГОРТЕНЗИЯ. Отлично.
Знаешь, я всегда действую по наитию… Ищу. Самое увлекательное – это поиски. И это вовсе не вопрос понимания. Нет. Понимаешь всегда хорошо. Искать надо, чтобы проникнуть в невысказанное. Сказанное – и то уже вещь достаточно тонкая… что же тогда говорить о невысказанном.
(С восхищением). Как же здорово ты пишешь! Обалдеть!
ГЕРТРУДА. Ты всё поняла?
ГОРТЕНЗИЯ. Разумеется.
ГЕРТРУДА. Ты уловила смысл моей пьесы? Поняла, что составляет суть драмы? Все ниточки распутала?
ГОРТЕНЗИЯ. Что ты имеешь в виду, Герретруде?
ГЕРТРУДА. Разве вопросы мои не ясны?
ГОРТЕНЗИЯ. Конечно, ясны.
Знаешь, я повинуюсь инстинкту. И, возможно, могу ошибиться. Если доверюсь разуму. В принципе инстинкт меня не обманывает. Давида это ошеломляло. Он говорил, что инстинкты у меня – необузданные, и знал, о чем говорил: он был ученый.
Я говорила тебе, что он был ученый?
Знаешь, ведь я жила с гением. Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь , что он был гений. Я много глупостей с ним натворила…Даже непонятно, как это всё происходило.
ГЕРТРУДА. А как же твой инстинкт?
ГОРТЕНЗИЯ. Не инстинкт был причиной ошибок, а моя гордыня. А также убеждение, что жить – значит срывать цветы удовольствия. И ничего другого…Так глупо. Ведь удовольствие я постоянно получала от моей работы. И требовала еще и еще. Хоть завернись в эти удовольствия!
ГЕРТРУДА. И что же… Ты перестала получать удовольствие от брака?
ГОРТЕНЗИЯ. Не знаю. Непонятно. Такой человек, как Давид, заслуживает, чтобы я была с ним самой собой, внимательной и глубокой. Чтобы отказалась от желания непрерывно блистать! Он чувствовал, что я не то , чем кажусь.
ГЕРТРУДА. Всё это от меня ускользнуло.
ГОРТЕНЗИЯ. Естественно. Извини, но мы уважаем друг друга достаточно, чтобы говорить искренно. Ты никогда не любила мужчину. Ведь нет никакого секрета в том, что мужчины тебя не привлекали…Ну что ж, как есть, так и есть. Нелепо тебя в этом упрекать. Но… ты не знаешь, как они жаждут, чтобы ими занимались, давали им соску, укачивали в колыбели, припудривали тальком, в особенности , когда им скоро пятьдесят!
ГЕТРУДА (Батисту) . Меня определенно тошнит от ее историй.
ГОРТЕНЗИЯ . Наверное, я тебе надоела с моими историями.
ГЕРТРУДА . Нет, нет, ничуть… Всё это, как ты говоришь, повлияло на развитие твоего искусства. И если ты стала большой актрисой…можно сказать, самой большой, так только благодаря испытаниям!
(Очень быстро, Батисту). Да знаю я, что это еще хуже, чем попустительство, просто сама себя компрометирую! Но ничего поделать не могу!
ГОРТЕНЗИЯ . А ты понимаешь! Разбираешься в жизни.
ГЕРТРУДА (Батисту, но на сей раз так, что Гортензия ее слышит). Батист, можешь нам прибавить света?
Введение.
В центре внимания педагогов, работающих с детьми дошкольного возраста, находятся задачи по созданию необходимых условий для обучения и воспитания; освоение детьми системы знаний и приёмов самостоятельной деятельности; реализация государственного стандарта дошкольного образования.
Усвоение ребёнком знаний и умений, развитие его способностей осуществляется только в активной деятельности.
Важнейшей деятельностью ребёнка дошкольного возраста является игра. В игре развивается мышление, речь, воображение, память, усваиваются правила общественного поведения и воспитываются соответствующие навыки.
Одной из форм организации педагогического процесса – является театральная игра.
Через различные формы театральной игры, дети совершенствуют нравственно-коммуникативные качества, творческие способности, психические процессы.
При решении этих педагогических задач, немаловажную роль играет согласование элементов театрализации с планом воспитательно-образовательной работы. В зависимости от календарного планирования, можно подбирать игровой и сценический материал. Так, с детьми младшего дошкольного возраста по теме «Осень, Осень в гости просим!», можно разыграть с помощью картонажного театра русскую народную сказку «Репка». В средней группе по теме «Как звери в лесу зимуют» - инсценировку по русской народной сказке «Зимовье зверей». В старшей группе по теме «Осенний лес» можно предложить детям мини-инсценировку «Загадки Лесовичка», с использованием кукол-перчаток: мишка, зайчик, лиса. В подготовительной группе по теме «Масленица» на занятие-игре «Весна-красна» с народными играми и хороводами.
В конце учебного года, подводя итоги обучения и качества знаний детей, можно провести диагностику уровня эмоциональной сферы ребёнка и творческого проявления. Степень проявления эмоциональных и творческих способностей детей оценивается показателями: высокий уровень, средний, низкий. Динамика изменения уровня этих показателей позволяет сделать вывод о целесообразности использования в процессе воспитательно-образовательной работы методов и приёмов театральных игр.
Практика воспитательной работы и ежегодный сравнительный анализ качества знаний и показателей творческого проявления детей показывают: театральные формы дают импульс к развитию познавательных способностей; активизирует мыслительные процессы; пробуждают творческую инициативу, воображение, фантазию.
Театральная игра, соответствуя возрасту ребёнка, способна гармонизировать его облик. Речевые упражнения, этюды, театрализованный рассказ, занятие-игра, сказочная викторина, инсценировка сказки – все эти формы театрализации развивают психические процессы, совершенствуют нравственно-коммуникативные качества личности, пробуждают стремление к творчеству.
Театральная игра способствует:
1. Развитию речи детей.
2. Развитию нравственно- коммуникативных качеств личности.
3. Развитию двигательных качеств и умений.
4. Развитию творческого воображения и фантазии.
5. Развитию познавательных способностей.
Разновидностями театральных игр являются:
1. Игры с элементами театрализации.
2. Занятие-игра.
3. Театрализованный рассказ.
4. Викторина-развлечение.
5. Спектакль-игра.
Важнейшими условиями в осуществлении игровых форм работы, являются:
1. Использование речевых упражнений.
2. Выбор упражнений или заданий в зависимости от индивидуальности детей.
3. Обеспечение психологического комфорта на занятиях и вне занятий.
4. Побуждение детей активно участвовать в театральной игре, упражнении, этюде.
Остановимся на методике театральных игр и условиях их осуществления.
I. Игры с элементами театрализации.
Игры с элементами театрализации включают в себя: речевые упражнения; этюды на выражение основных эмоций; этюды на воспроизведение основных черт характера; игры на развитие внимания и памяти; этюды на выразительность жестов; ролевые игры.
1. Речевые упражнения влияют на эмоционально-личностную
сферу ребёнка; развивают чистоту произношения; совершенствуют интонационную окраску речи; развивают умение пользоваться выразительными средствами голоса. Для выполнения этих упражнений необходимо предварительное разучивание текстов. Упражнение может быть коллективным или индивидуальным. Важно, чтобы дети делали это осмысленно, эмоционально, с интересом. Тексты должны соответствовать возрастным особенностям детей.
Например, такие: «Эхо», «Едем, едем на тележке», «Чистоговорки»- развивают выразительность речи, память, воображение.
2. Этюды на выражение основных эмоций развивают нравственно-коммуникативные качества личности; способствуют пониманию эмоционального состояния другого человека и умению адекватно выразить своё. Содержание этюдов не читается детям.
Эмоциональный пересказ предложенной ситуации является условием для создания множества игровых вариантов на заданную тему. Этюды должны быть коротки, разнообразны и доступны детям по содержанию.
Так, в этюде «Лисичка подслушивает», дети через определённую позу и мимику учатся передавать эмоциональное состояние персонажа.
3. В этюдах на воспроизведение черт характера дети учатся понимать, какое поведение какой черте характера соответствует.
Акцент делается на модель положительного поведения.
Так, в эпизодах «Жадный пёс», «Страшный зверь» через мимику, жест, позу дети передают отдельные черты характера (жадность, замкнутость, трусость, смелость).
4. Игры на развитие внимания и памяти развивают умение быстро сосредоточиться; активизируют память и наблюдательность. В этих играх дети выполняют различные движения по сигналу, повторяют заданные движения и упражнения.
Так, в игре «Волшебный круг» дети выполняют различные движения по сигналу и развивают внимание; в игре «Заводные игрушки» через перевоплощения играющие развивают моторно-слуховую память.
5. Целью этюдов на выразительность жестов является развитие правильного понимания детьми эмоционально-выразительных движений рук и адекватное использование жеста. Содержание этюдов активизирует выразительность движений, творческое воображение.
В игре «Снежки» дети через воображаемое зимнее развлечение осваивают выразительность движений; в «Дружной семье» через пантомимику развивается точность и выразительность передаваемых действий: рисование кистью, вязание, шитьё, лепка и т. д..
6. Ролевые игры с использованием элементов костюмов, реквизита, масок и кукол развивают творческое воображение, фантазию, коммуникативность. Дети вместе с педагогом мастерят маски, реквизит, элементы костюмов и декораций. В процессе подготовки могут участвовать родители.
В игре «Организуем всеобщий театр» дети вместе с педагогом мастерят кукол из бумажных пакетов, стаканчиков и разыгрывают бытовые и сказочные сюжеты. Развиваются коллективные взаимоотношения, творческое воображение, фантазия.
II . Занятие-игра.
Эта форма организации педагогической работы может включать в себя: этюды, фрагменты сказок, игры с элементами театрализации.
На занятии в импровизированной форме исполняются фрагменты сказки. Такая методика ведения занятия помогает увлекательно решать программные задачи; положительно влияет на формирование эмоционально-нравственной среды ребёнка. На комплексном занятии-игре по русской народной сказке «Маша и медведь», дети выполняют задания педагога по развитию связной речи, развивают математические способности, память, внимание.
III . Театрализованный рассказ.
Приёмы и методы театрализованного рассказа можно использовать и во время занятия и вне его. Во время чтения или рассказывания литературного произведения, педагог сам «играет» персонажей, использует интонационную, эмоциональную окраску речи. Через выразительное чтение, разыгрывание эпизодов; через иллюстративный материал, дети погружаются в атмосферу литературного произведения. Все задачи, которые входят в программное содержание занятия, можно решать с помощью выразительных игровых театральных средств. Примером такой театрализованной формы может быть занятие по ознакомлению с художественной литературой: русская народная сказка «Хаврошечка».
IV . Викторина – развлечение.
Театрализованная форма литературной викторины-развлечения способствует расширению кругозора детей; активизирует эмоциональный и творческий потенциал. Проводится работа по изготовлению костюмов и реквизита. Готовится музыкальное оформление, записывается фонограмма, разучиваются тексты, проводятся репетиции отрывков из литературных произведений.
Сценический вариант занятия-игры по произведениям А.С.Пушкина «Лукоморье» ведёт детей в сказочное путешествие. В этой викторине дети участвуют в коротких инсценировках, отвечают на вопросы, отгадывают загадки. Дошкольники с интересом и удовольствием участвуют в познавательной театральной игре.
V . Спектакль-игра.
Эта форма работы требует длительной и тщательной подготовки: пишется специальная инсценировка с учётом возрастных индивидуальных особенностей детей. В игровой форме проводятся репетиции. Готовятся декорации и костюмы, выпускается афиша и театральные программки.
Спектакль-игра, поставленный по русской народной сказке «Репка», способствует раскрытию творческого потенциала детей, эмоционально обогащает исполнителей и зрителей спектакля.
Таким образом, дети через различные формы театральной игры развивают нравственно-коммуникативные качества, творческие способности, психические процессы.
Практический материал.
Речевые игры и упражнения .
1. «Смешные стихи» (для детей 3-4 лет).
Цель: Развивать чистоту произношения. Обращать внимание на интонационную выразительность речи.
Ход: Дети вместе с педагогом произносят стихи. Постепенно, от упражнения к упражнению, дети приобретают навык интонационной выразительности.
«На болоте стоит пень,
Шевелиться ему лень.
Шея не ворочается.
А посмеяться хочется!»
« -Был сапожник? - Был!
Шил сапожник? – Шил!
Для кого сапожки?
Для соседской кошки!»
«- Кошка, как тебя зовут?
Стережёшь ты мышку тут?
Мяу! Хочешь молока?
А в товарищи щенка?
2. «Эхо» (для детей 4-5 лет).
Цель: Менять интонационную окраску при чтении текста.
Ход: «Мы бродили тёмным бором,
Мы спросили дружно хором:
Дома ль бабушка Яга?
Лес ответил нам:
Текст повторяется, заменяется лишь наречие- как спросили? –
«Дружно; тихо; грозно; трусливо; смело…»
3. «Едем, едем на тележке» (для детей 5-6 лет).
Цель: Развивать чистоту произношения, чувство ритма, выразительность.
Ход: «Едем, едем на тележке,
Собирать в лесу орешки,
Скрип, скрип, скрип,
Скрип, скрип, скрип.
Листья шуршат - ш-ш-ш,
Птички свистят – фить-пирью, фить-пирью,
Белка на ветке
Орешки всё грызёт - цок, цок, цок, цок,
Рыжая лисичка зайчишку стережёт, (пауза)
Долго-долго ехали,
Наконец, приехали!»
Цель: Развивать умение пользоваться выразительными средствами голоса.
Ход: «Пригрело солнце (поют высокий звук у-у-у)
С пригорка побежал весёлый ручеёк (болтают языком, подражая весёлому «бульканью»).
До краёв наполнил большую глубокую лужу
(«бульканье» низкими звуками).
Перелился через край («бульканье» волной: вверх-вниз).
Выбрались из-под коры жучки (ж-ж-ж)
И букашки (з-з-з)
Расправили крылышки (крш-крш- с повышением)
И полетели куда-то (тр-тр-тр – шёпотом).
Вот и пришла весна!»
5. Скороговорки. Чистоговорки.
Цель: Совершенствовать чистоту произношения.
Ход: «Горячи кирпичи!
Соскачи-ка с печи,
Испеки-ка в печи,
Из муки калачи!»
«Тары- бары, растабары,
У Варвары куры стары!»
«Сеня вёз воз сена»
«Палкой Саша шишки сшиб».
«Орёл на горе, перо на орле».
«Жужжит над жимолостью жук,
Зелёный на жуке кожух»
Этюды на выражение основных эмоций.
1. «Лисичка подслушивает» (для детей 3-4 лет).
Цель: Развивать способность понимать эмоциональное состояние и адекватно выражать своё (внимание, интерес, сосредоточенность).
Ход: Лисичка стоит у окна избушки, в которой живут котик и петушок. Подслушивает. Голова наклонена в сторону – слушает, рот полуоткрыт. Нога выставлена вперёд, корпус слегка наклонён вперёд.
2. «Вкусные конфеты» (для детей 4-5 лет).
Цель: Передавать внутреннее состояние через мимику (удовольствие, радость).
Ход: У девочки в руках воображаемая коробка с конфетами.
Она протягивает её по очереди детям. Они берут конфету, благодарят, разворачивают бумажку и угощаются. По лицам видно, что угощение вкусное.
3. «Прогулка» (для детей 5-6 лет).
Цель: Закрепление воспроизведения различных эмоций (радость, удовольствие, удивление).
Ход: Летний день. Дети гуляют. Пошёл дождь. Дети бегут домой. Прибежали вовремя, начинается гроза. Гроза прошла, дождь перестал. Дети снова вышли на улицу и стали бегать по лужам.
4. «Битва» (для детей 6-7 лет).
Цель: Закрепление воспроизведения различных эмоций (радость, гордость, страх). Развитие творческого воображения.
Ход: Один ребёнок изображает Ивана-царевича, второй-
Змея - Горыныча(голова и кисти рук- это головы Змея). Идёт сражение. Иван- царевич одерживаетпобеду Змей – повержен.
Этюды на воспроизведение черт характера.
1. «Старичок» (для детей 3-4 лет).
Цель: Через мимику, жесты передавать черты характера (весёлый, добрый, смешной, озорной).
Ход: Прочесть детям стихотворение Д. Хармса «Весёлый старичок». Дети имитируют состояния и действия, о которых говориться в стихотворении.
«Жил на свете старичок
Маленького роста,
И смеялся старичок
Чрезвычайно просто:
Ха-ха-ха, да хе-хе-хе,
Хи-хи-хи, да бух-бух!
Бу-бу-бу, да бе-бе-бе,
Динь-динь-динь,
Да трюх-трюх!
Раз, увидев паучка,
Страшно испугался
Но, схватившись за бока,
Громко рассмеялся:
Хи-хи-хи, да ха-ха-ха,
Хо-хо-хо, да гуль-гуль!
Ги-ги-ги, да га-га-га,
Го-го-го, да буль-буль!
А увидев стрекозу,
Страшно рассердился,
Но от смеха на траву
Так и повалился:
Гы-гы-гы, да гу-гу-гу,
Го-го-го, да бах-бах,
Ой, ребята! Не могу!
Ой, ребята! Ах, ах!
2. «Жадный пёс» (для детей 4-5 лет).
Цель: Через мимику и жесты передавать черты характера (жадность).
Ход: Педагог читает стихотворение В. Квитко.
«Жадный пёс дрова принёс,
Воды наносил, тесто замесил,
Пирогов напёк, спрятал в уголок,
И съел сам – гам, гам, гам!»
Дети имитируют состояние и действия, о которых говориться в стихотворении.
3. «Страшный зверь» (для детей 5-6 лет).
Цель: Через пантомиму передавать черты характера и поведения персонажей (смелый, трусливый, глупый, осторожный).
Ход: Педагог читает стихотворение В. Семерина «Страшный зверь». Дети, получившие роли, действуют по тексту.
«Прямо в комнатную дверь,
Проникает хищный зверь!
У него торчат клыки
И усы топорщатся-
У него горят зрачки-
Испугаться хочется!
Может это львица?
Может выть волчица?
Глупый мальчик крикнул:
Храбрый мальчик крикнул:
4. «Волшебное колечко» (для детей 6-7 лет).
Цель: Через пантомиму передавать черты характера (добрый, злой, справедливый). Развивать творческое воображение.
Ход: Злой волшебник, с помощью заколдованного колечка,
Превращает хорошего мальчика в плохого. Мальчик всех обижает, дразнит, всё ломает. Наконец, устав, он засыпает. Добрый волшебник предлагает спасти мальчика, снять кольцо. Все дети тихо подходят и снимают колечко.
Мальчик просыпается. Он снова ласковый, просит у всех прощения. Всем весело.
Игры на развитие внимания.
1. «Будь внимателен!» (для детей 3-4 лет).
Цель: Стимулировать внимание; быстро и точно реагировать на звуковые сигналы.
Ход: Дети шагают под весёлую музыку. Затем, на слово «Зайчики», дети изображают зайчиков (прыгают), на слово «Лошадки» - лошадок (ударяя ногой об пол), на слово «Раки» - пятятся, «Аист» - стоят на одной ноге, «Птицы» - бегут, раскинув руки.
2. «Волшебный круг» (для детей 4-5 лет).
Цель: Выполнять внимательно движения по сигналу.
Ход: Играющие стоят по кругу. По сигналу колокольчика дети по очереди делают следующие движения: один приседает и встаёт, другой хлопает в ладоши, третий - приседает и встаёт и т. д.
3. «Слушай хлопки» (для детей 4-5 лет).
Цель: Развивать активное внимание.
Ход: Играющие идут по кругу. Когда ведущий хлопает в ладоши один раз, дети должны остановиться и принять позу аиста (стоять на одной ноге, руки в стороны). Если ведущий хлопает два раза - принять позу лягушки (присесть, пятки вместе, носки и колени в стороны, руки между ногами на полу). На три хлопка играющие возобновляют ходьбу.
4. «Молчанка» (для детей 6-7 лет).
Цель: Развивать внимание и умение быстро сосредотачиваться.
Ход: Водящий:
Тише, мыши,
Кот на крыше,
А котята ещё выше!
Раз, два, три, четыре, пять,-
С этих пор пора молчать!
Играющие замолкают. Водящий следит, кто заговорит или рассмеётся. Этот ребёнок платит фант. Когда фантов наберётся 5-6, их разыгрывают. Каждый владелец исполняет художественный номер.
Игры на развитие памяти.
1. «Запомни своё место» (для детей 3-4 лет).
Ход: Дети стоят или в разных углах комнаты.
Каждый должен запомнить своё место.
Звучит весёлая музыка, все «превращаются в птичек и двигаются по комнате. Музыка заканчивается. Все должны вернуться на свои места.
2. «Заводные игрушки» (для детей 4-5 лет).
Цель: Развивать моторно-слуховую память.
Ход: В магазине заводных игрушек стоят игрушки: куклы, зайчики, медведи, лягушки, птички, бабочки. Звучит музыка: «у игрушек включается завод».
Дети двигаются по комнате. Музыка замолкает, дети возвращаются на свои места.
3. «Художник» (для детей 5-6 лет).
Цель: Развивать внимание и память.
Ход: Ребёнок играет роль художника. Он внимательно рассматривает того, кого будет «рисовать», потом отворачивается, даёт его словесный портрет.
4. «В магазине зеркал» (для детей 6-7 лет).
Цель: Развивать наблюдательность и память.
Ход: В магазине стояло много больших зеркал. Туда вошёл человек, на плече у него была обезьянка. Она увидела себя в зеркалах и подумала, что это другие обезьянки и стала вертеть головой. Обезьянки ответили ей тем же.
Она топнула ногой – и все обезьянки топнули ногой. Что ни делала обезьянка, все повторяли в точности её движения.
Этюды на выразительность жестов.
1. «Тише» (для детей 3-4 лет).
Цель: Развивать выразительное движение рук и адекватно использовать жест.
Ход: Мышата переходят дорогу, на которой спит котёнок.
Они то идут на носочках, то останавливаются и знаками показывают друг другу: «Тише!»
Выразительные движения: шея вытянута вперёд, указательный палец приставлен к сжатым губам, брови «идут вверх».
2. «Игра в снежки» (для детей 4-5 лет).
Ход: Этюд сопровождается весёлой музыкой. Зима. Дети играют в снежки. Выразительные движения: нагнуться, схватить двумя руками снег, слепить снежок, бросить снежок резкими, короткими движениями.
3. «Игра с камушками» (для детей 5-6 лет).
Цель: Развивать выразительность движений, творческое воображение.
Ход: Дети гуляют по берегу моря, нагибаясь за камушками.
Входят в воду и брызгаются, зачерпывая воду двумя руками. Затем, садятся на песок и играют с камушками: то подбрасывая вверх, то кидая в море. Звучит лёгкая музыка.
4. «Дружная семья» (для детей 6-7 лет).
Цель: Развивать выразительность движений, творческое воображение.
Ход: Дети сидят на стульях по кругу. Каждый занят делом: один лепит, другой вколачивает в дощечку гвоздь, кто-то рисует кистью, кто-то шьёт, вяжет. Дети исполняют пантомиму с воображаемыми предметами, стремясь точнее передавать действия.
Ролевые игры с использованием элементов костюмов, реквизита, масок и кукол.
1. «Играем в сказку» (для детей 3-4 лет).
Ход: Педагог выступает в роли сказочницы. Дети, используя маски, реквизит, разыгрывают известную им сказку. («Репка», «Теремок» и др..)
2. «Угадай ситуацию» (для детей 4-5 лет).
Цель: Развивать творческое воображение и фантазию.
Ход: Дети по очереди с использованием реквизита и элементов костюма «создают ситуацию». Остальные - угадывают:
1) «Таня собирает грибы в лесу».
Девочка изображает грибника, в руках – корзиночка и посох, на голове – косынка.
2) «Олег плавает под водой».
Мальчик, в маске для подводного плавания, в резиновой шапочке изображает ныряльщика.
3) «Катя попала под дождь».
Девочка в плаще с зонтиком прыгает через лужи, ёжится от холодных капель.
3. «Жмурки» (для детей 5-6 лет).
Цель: Развивать коммуникативность, творческое воображение, фантазию.
Ход: Все дети вместе с воспитателем готовят маски мышек и кошки. У маски кошки глаза не вырезаются. Дети садятся в кружок. «Кошка»- в центре. Кошка: «Мышка, мышка, поищи!» Одна мышка исполняет просьбу. Кошка в маске с нарисованными глазами не видит - кто. Она должна угадать, чей был голос. Если не может, пусть потрогает одежду мышки. Когда угадает, выбирается новая мышка.
Игра продолжается.
4. «Организуем всеобщий театр.» (для детей 6-7 лет).
Цель: Развивать творческое взаимодействие, воображение, фантазию.
Ход: Все дети вместе с воспитателем мастерят кукол из перчаток, бумажных пакетов. Затем, разыгрывают бытовые или сказочные сюжеты.
Литература
1. Буренина А.И. От игры до спектакля. Методическое пособие. СПб, 1996.
2. Генов Г.В. Театр для малышей. М., «Просвещение», 1968.
3. Гурин Ю.В., Монина Г.Б. Игры для детей от трех до семи. СПб, «Речь», 2008.
2. Кряжева Н.Л. Развитие эмоционального мира детей. Екатеринбург, У-Фактория, 2004.
4. Орлова Ф.М. Нам весело. М., «Просвещение», 1993.
5. Уликова Н.А. Словом душа растёт». СПб, «Старт», 1999.
6. Чистякова М.И. Психогимнастика. М., «Просвещение», 1999.
7. Уроки театра на уроках в школе НИИ АПН СССР. М., «Педагогические мастерские по художественному воспитанию», 1990.
8. Фопель К. Как научить детей сотрудничать. М., Генезис, 2006.
Задайте себе вопрос: верю я тому, что изображает актер или не верю. И ваш ответ будет для вас определяющим – хорошо он играет свою роль или нет. Так судил о достоверности актерской игры К.С. Станиславский. То, что зритель называет «переигрыванием», профессионалы называют: наигрышем.
Актеры и режиссеры говорят в таких случаях: он наигрывает, ты наигрываешь...и т.д. Наигрывать, значит - перебарщивать, фальшивить. Наигрыш происходит, когда внутреннее существование актера, не соответствует его внешним проявлениям: внешнего больше. Мы видим, что актер внутренне вялый, а пытается изображать заинтересованность, отчаяние, возмущение. Достоверность достигается правильным внутренним существованием актера при изображении персонажа. В том и состоит актерская профессия – в умении не просто показывать что-то от образа, но одновременно самому проживать то, что происходит с его персонажем. «Внутреннее существование» – это профессиональный термин и является частью актерской техники.
В театральных и кино вузах обучают, как проживать то, что проживает персонаж и, одновременно, видеть себя со стороны и управлять своей игрой. В конечном итоге – зритель чувствует то же, что и актер, если актер переигрывает или недоигрывает, то он вызывает чувство неловкости, оставляет нас равнодушными. Противоположностью наигрышу, является другая крайность – “дешевая мхатовская правденка», это выражение используют педагоги театральной студии МХТ, когда актер бормочет себе под нос, пытается играть, «как в жизни». Может, в кино на крупном плане такое бормотание будет как раз убедительно и к месту, но не в театре – где требуется донести до последнего ряда свою речь и актерскую энергию. Одной только естественной жизненной органики для театра мало, требуется определенная сценическая энергия, большая, чем в жизни. Найти золотую середину между двумя крайностями - наигрышем и «невыразительной правденкой», – одна из актерских задач, которую он решает в процессе репетиций. Но, случается, что актер находит точный рисунок внутреннего и внешнего существования, только на десятом спектакле.
В кино с этим сложнее, надо быть готовым в конкретный день и час выдать все самое лучшее - камера зафиксировала твою игру и ничего уже поправить нельзя. В репетиционный период, тем не менее, приходится и переигрывать, чтобы ощутить амплитуду эмоции. «Не наиграешь, - не сыграешь» - говорят в таких случаях актеры. Если себя не отпустить, не почувствовать свой максимум, - что иногда и достигается переигрыванием, то будешь бояться сильных проявлений, страх ведет к той же актерской фальши. Законы работы актера с образом на камеру, в кино и телесериалах, те же, но с той существенной разницей, что здесь иная крупность: по одним глазам можно понять – врет актер или нет. В кино не надо рассчитывать на зрителя в «последнем ряду», как в театре, зритель в кино и на телеэкране разглядывает актера в микроскоп – игра должна быть деликатнее. Вопрос «верю или не верю» принципиален не только для зрителя: чем больше актер сам верит в предлагаемые обстоятельства своего персонажа, тем вероятнее его успех. Но зритель не должен разбираться во всех тонкостях актерской «кухни».
Доверяйте интуиции – если вы под впечатлением от какой-то роли, значит для вас, актер, ее исполняющий, - хороший актер.
Здравствуйте. Спасибо за очень подробный и интересный ответ.
В дополнение к заданному вопросу хотелось бы узнать, корректно ли судить о мастерстве киноактера при просмотре фильма в дублированной озвучке? Можем ли мы делать выводы об игре иностранных актёров, смотря фильмы в российских кинотеатрах?
Ответить
Ещё 1 комментарий
Я предпочитаю смотреть зарубежный фильм с титрами, либо с закадровым голосом синхронного переводчика, нежели дублированный. Мне важно слышать тембр голоса актера и его подлинные интонации и темперамент. У нас есть замечательные актеры, работающие на дубляже, – Анна Каменкова, Сергей Чонишвили, Андрей Ташков и еще целый ряд имен можно перечислить. Из ушедших - Володя Вихров, мой бывший однокурсник, озвучивавший роли Ален Делона и не только, а также великолепный Владимир Кенигсон – чьим голосом разговаривал у нас Луи Де Фюнес, Жан Габен и Тото. Но все чаще, в последние годы, дублирование картин производит ужасающее впечатление – это настоящая халтура, исполненная непрофессионалами или бездарями. Озвучивание своих ролей было нормой в советское время, звук не писался вчистую во время съемок, да и сейчас без него, бывает, не обойтись. На озвучивании можно подправить роль, голосом доиграть то, что было недотянуто на съемках. Тоже, очевидно, и при дублировании. Иногда и в отечественном кинопроизводстве при озвучивании, актера, исполнявшего роль, заменяют. Самый известный и успешный пример – Валентина Талызина, «отдавшая» свой голос героине Барбары Брыльской в «Иронии судьбы». Или Александр Дьяченко – озвучивавший работы Донатаса Баниониса. Мы уже не можем разделить полюбившийся персонаж от конкретного тембра и интонации. Так что – дело не столько даже в замене голоса, сколько в качестве этой замены. И все же, в случае плохого дублирования – насколько оно может испортить хорошую игру актера? Испортить, безусловно, может. Но есть тут сложность... Восприятие картины, как и работы актера зрителем, многосоставной процесс – он зависит и от качества сценария, сюжета, темы фильма, его диалогов – насколько они интересны. И от визуального образа всего фильма – работы операторов, художников и, конечно, режиссера и композитора. Всегда заметно расхождение в уровне фильма и уровне озвучивания – если оно есть. Плохой дубляж – всегда упрощает и банализирует общую идею, тогда как гениальный дубляж не может превратить грубую поделку в шедевр. Хорошее дублирование – незаметно для зрителя, звук составляет одно целое с образом и проявлениями актера на экране. Если же вас раздражает звук дубляжа, это говорит само за себя – испортили при озвучивании: не дотянули драму, огрубили тонкую комедию, работают не в жанре. Актер, исполняющий роль, здесь не при чем. Лично я всегда могу отличить хорошую игру актера от плохого дубляжа. Но впечатление все равно бывает испорчено. И еще – немаловажным является и качество перевода иностранных картин. Плохой перевод может превратить самого гениального автора в графомана.
Существует несколько систем актерской игры, соотносящихся с разными типами «драматического» в жизни персонажей. Например, система Станиславского непосредственней всего соотносится с чеховской драматургией и рождена одной с ней исторической ситуацией. В чеховских персонажах наиболее драматично их расхождение с жизнью, непонимание ее задач и своего места в ней. Эта жизнь настолько буднична, скучна, тягуча, обыкновенна, что поведение персонажей, мало-мальски сохранивших свое «я», кажется на ее фоне эксцентрическим, декоративным, театральным (Нина Заречная и Треплев, Раневская и Гаев…), и сами они сознают свою лишность и ненужность для всего окружающего. И вот основная задача системы Станиславского - добиться правды актерских чувств на сцене, играть так, чтобы возвратить персонажам недостающую им в жизни естественность и простату. Если человек в жизни актер, то пусть актер на сцене будет больше всего и прежде всего человеком.
В соответствии с лирическим характером чеховской драматургии система Станиславского тоже имеет по преимуществу «лирическую» ориентацию: поскольку герои Чехова всей слабеющей силой своей человечности противятся пошлости и обыденности окружающей жизни, то нужно встать на их сторону, разделить их внутреннее терзания и принять как свои, внести от себя дополнительную силу жизнечувствия в их угасающее «я». Сопереживание персонажу, всепонимающая и всеотзывчивая любовь к нему, готовность отождествится с ним во всем, целиком перелиться в его личность - такова основная установка системы Станиславского. (В данном кратком анализе мы, разумеется, не притязаем на характеристику всей системы Станиславского, выделяя лишь тот ее аспект, который соотносится с намеченной типологией игры).
Система Брехта акцентирует противоположный полюс драматического синтеза - эпический. Тут задача актера - не сопереживание персонажу, а, напротив, резкое его отстранение, повествование о нем в третьем лице. У Станиславского актер думает о персонаже - «я» («как я бы повел себя в этих условиях?»); у Брехта - «он» («почему он так ведет себя?»). Эта театральная установка связана со спецификой того драматического материала, на основе которого возник брехтовский театр, - с драматургией самого Брехта. Тут персонажи (мамаша Кураж, Галилей, человек из Сычуани и др.) вовсе не расходятся со средой - они яростно к ней приспосабливаются, подчиняются ее диктату, их внутренняя точка зрения на вещи сглаживается и тушуется перед порабощающей их активностью самих вещей.
Человек капитулирует перед историей, становится как все - элементом массы, в нем уничтожается «я» и воцаряется «он». Поэтому и эпичен брехтовский театр, поэтому и «отчуждает» персонажа, что сам персонаж глубоко и необратимо отчужден от себя, лишен внутреннего ядра, которое притягивало к себе сопереживание актера, - остается лишь внешняя разведка личности, ее проекция на экран истории, в плоскость, подлежащую демонстрации. Да ведь сама история в брехтовский период - не та, что в чеховский. Это не медленная, почти уже призрачная, теряющая свой смысл история России последних десятилетий XIX века, в которой высвобождается место для надежды, для хрупких сил новой человечности, - это атакующая, диктаторская, тоталитарная история Германии 30-40 гг. XX века, которая не позволяет человеку хотя бы в виде слабости уйти в себя, но требует его всего без остатка и на место личности ставит толпу.
Брехтовский персонаж (когда бы и где бы он ни жил) вольно или не вольно отождествляет себя с историей, и поэтому актер не имеет внутреннего права отождествлять себя с персонажем: он должен спорить с ним и в его лице - с историей. Отношение актера и персонажа у Брехта - дистанционны и соревновательный: кто кого победит? Актер, имитируя персонажа, всеми силами старается показать, что он не прав, что можно вести себя иначе, лучше, честнее; актер ведет интеллектуальный и нравственный поединок со своим персонажем. Однако этим противопоставлением двух разновидностей актерской игры: перевоплощения и состязания (отчуждения) - не исчерпываются все ее возможности. Ведь лирический, или импровизированный тип игры имеет еще одну разновидность помимо миметической - экстатическую; а эпический, или организованный вид игры включает не только состязание, но и игру случая, судьбы.
Театральная практика XX века знает такие методы и системы, которые приближаются к этим «сверхличностным» разновидностям игры. В качестве яркого примера можно привести метод А. Арто. Персонаж и отношение к нему актера (сопереживательное или соревновательное) перестает быть существенным элементом театральной системы. Актер ориентируется не на персонажа - персону, не на индивидуальный характер, а на самые общие закономерности духовного и физического мироздания, которые он должен проявить в своем теле. Арто присущ интерес не к истории, а к метафизике. У его театра нет современной драматургической основы, как у Станиславского и Брехта, нет пьес с исторически актуальным содержанием. Арто предпочитал иметь дело с мифами и легендами; он мечтал о театральной постановке космогонических мифов Востока и Мексики, а подробно разработанный им план первого спектакля основывался на сюжете покорения испанцами государства ацтеков. Для Арто абсолютное - это космос, извне обступающий человека и сжимающий его «партикулярную» душу оболочкой всевластного тела.
Слово «жестокость», взятое Арто для определения сущности его театра («Le Theatre de la Cruaute»), означает ту непредсказуемость и неумолимость, с какой реальность воздействует на человека, - если это истинная, объективная реальность, а не созданная самим человеком (его фантазией и техникой) для самозащиты и успокоения. «Жестокость» - это не достойная осуждения склонность нравственно свободного человека, а «склонность» самого существования, которое не позволяет человеку быть свободным и как таковое - вненравственно.
«В жестокости есть нечто от того высшего детерминизма, которому подчиняется даже палач…». С точки зрения Арто, современная ему действительность (Франция 20-30 гг. нашего века) слишком уютна и безопасна: человек, окруживши себя комнатным комфортом, приятной атмосферой задушевных разговоров и корректных общественных дискуссий, отрезал себя от подлинной реальности, которая ужасна, кровава, мучительна. Эта реальность космических бездн и органических глубин человека раскрывается в древних мифах, повествующих о преступлениях и войнах, о любви и безумии: эта реальность знакома магическому искусству Востока, и ее надо вернуть в западный мир, обескровленный и обеспложенный удобствами социальной жизни и достижениями исторического разума.
Среднеевропейскому человеку, создавшему вокруг себя тонкий защитный слой цивилизации, нужно донести ужас и величие Рока, который превыше всяких ожиданий и пожеланий. Орудием Рока, напоминанием о жестокости подлинного существования должен стать театр, воздействующий на зрителя столь же резко, наступательно и безжалостно, как некогда - реальность. Театр становится последним прибежищем подлинной реальности, изгнанной из вне театральной среды, которая настолько культивирована и укрощена художественным вкусом и нравственными ограничениями, что из реальности превращена как бы в театр, где разыгрываются парламентские выборы и душещипательные мелодрамы интимных отношений. Только в театре зритель может обрести не-театр: на него с разных сторон обрушивается каскад жутких звуков, перед ним и позади него развертываются жестокие сцены насилия, торжества преступных страстей; он чувствует себя в гуще действительности, похожей на ад, - ибо она не поддается сознательному регулированию и успокоительной расшифровке.
В отличие от традиционной сцены, где все зрелище компактно сосредоточено перед глазами зрителя, у Арто действие происходит одновременно по всему зрительному залу, на разных сценических площадках, оно выведено за пределы созерцаемости, охватывает зрителя со всех сторон и само не может быть охвачено им, как всякое подлинное бытие, в полноте своей необъемлемое восприятием. В театре Арто слову отводится последняя роль, а первая - жестам, пластике, звукам, реальности физического присутствия актеров. Важно не то, что значат данная вещь или слово, а само их бытие, сила голоса, произносящего слово, или величина пространства, занимаемого вещью; при этом размеры вещей и звучание голосов чудовищно преувеличены, доведены до грандиозной какофонии, нагромождение объемов; одна только борода короля имеет длину порядка нескольких метров.
В театре Арто подчеркнуто и выпячено все то, что противоречат воле и сознанию личности, превосходит ее «я», непроницаемо для психологизма и интеллектуализма - ибо принадлежит сфере космоса и органики. По Арто, культура вообще и театр в частности должны быть подобны чуме, перед которой возможно лишь чувство паники, - настолько самодостаточна и безусловна ее реальность. В то время, когда Арто призывал французское общество отрешиться от интеллектуальной болтовни и внять голосу иррационального Рока, Брехт был свидетелем этого ока в немецком обществе и искал против него именно в интеллектуализме. Между «театром отчуждения» Брехта и «театром жестокости» Арто - тот разительный контраст, на который бывают, способны только современники. «Жестокость была для Брехта свойством окружающей социально-исторической реальности, где сверхчеловеческий Рок принял черты государственного тоталитаризма, - и театру надлежало спорить с ним, всячески отдалять, отстранять, занимать по отношению к нему интеллектуальную дистанцию. Арто же исходил из реальности либерального общества, томившегося от избытка удобств и свобод и жаждавшего «высшего детерминизма», который и должен был представить ему «театр жестокости». Искусство находиться не в подражательных, а в дополнительных отношениях с действительностью, возмещая то, чего ей не хватает.
В 60-е годы в американском «нонконформистском» оформилась новая система актерского поведения, соответствующая экстатическому типу игры. В таких труппах, как «Living Theatre» и «Environmental Theatre», главным признается абсолютно искреннее и естественное соучастие актеров и зрителей в жизни на сцене; игра состоит не в приятии, а в отказе от ролей.
Поскольку реальное бытие человека в обществе проникнуто двуличием, лицедейством, обличено во множество масок, приспособленных специально для службы, для семьи, для друзей, постольку театр - единственное место, где можно и должно быть собой. И нужно не надевать на себя еще одну маску, на этот раз персонажа, а снять с себя все маски, в том числе и эту последнюю, обнажить свою душу и плоть и пробудить зрителя к откровенному общению помимо всех ханжески-фальшивых условностей вне театральной среды. В отличие от Арто, который в своем устремлении к сверхличному тоже почти преодолел категорию персонажа, «перевоплощения» (нужно не перевоплощаться, а быть), абсолютное здесь проявляет себя не как фатум, извне обступающий человека, а как его собственное экстатически-стихийное самоосуществление и тяга к природно-непосредственному слиянию с другими людьми. Не вражда и не угроза, а любовь и доверие - вот пафос этого театра, воскрешающего атмосферу древних ритуальных-оргиастических действ - не для того, чтобы ужаснуть зрителя этой первородной реальностью, как чумой, а чтобы вовлечь в нее, как в рай. Если Арто своими чудовищными фантасмагориями боролся с добропорядочным уютом и «пошлой» задушевностью честных европейских нравов, то Ю. Бек, Р. Шехнер и их последователи проповедают десублимированно-откровенный, натурально чистый и честный театр, противостоящий фантасмагории отчужденных и «рекламно-демонстративных» американских нравов.
Таким образом, выясняется соотносительность театральной игры с тем типом серьезности, который господствует во внетеатральной жизни. Игра на сцене как бы преодолевает, изживает однозначность и односторонность обыденного существования, восстанавливает недоступную ему целостность. Причем в художественной практике театра вновь обнаруживаются те же разновидности игры, которые вначале были выделены в житейском обиходе. Этим ставиться вопрос о единой природе игры, проявляющейся во всей ее разновидностях и соотносимой только с одной, столь же глобальной категорией - серьезностью.
Глядя на актёров в разных фильмах, мы редко задумываемся, какими приемами они пользуются во время съёмок. Наши мысли обычно крутятся вокруг двух понятий: «верю» и «не верю». Но если во втором случае всё понятно, то что же все-таки заставляет нас сопереживать несуществующим в реальности людям? Об этом можно подробно узнать на YouTube-канале Movie Science, где рассказывают о самых разных аспектах кинопроизводства.
Всевозможные актёрские приёмы - это, в первую очередь, атрибутика фильмов. Но их знание может помочь и в обычной жизни. Ведь мы постоянно общаемся с разными людьми, и далеко не всегда удается распознать, какие чувства и эмоции в их поведении искренние, а какие являются маской.
Во-первых, это, конечно же, речь. Тихая и неуверенная или громкая и экспрессивная, она способна достаточно точно показать внутренний мир человека. И тот, кто умеет «играть» собственным голосом, без сомнения, сможет легко покорить любую аудиторию. Мы постоянно пользуемся речью, и уметь ею управлять - это очень полезный навык.
Эффективно управлять речью невозможно без умения пользоваться акцентами и паузами, которые придают высказываниям не только выразительность, но и несут огромную смысловую нагрузку. Согласитесь, что выпаленный скороговоркой знаменитый монолог Шиндлера звучал бы совершенно плоско, если бы Лиам Нисон с такой поразительной точностью не пользовался паузами и акцентами.
Актерскую игру делает гораздо убедительнее умелое использование микромимики, которая передает едва уловимые, но истинные эмоции, когда на лице героя доминирует совершенно другое выражение. Чуть приподнятые брови могут говорить об удивлении, опущенные уголки губ - о грусти, а крепко стиснутые зубы – о злости. Умение разглядеть за показным настоящее – истинный талант, и оно может серьёзно помочь в общении с людьми.
Не менее важным актёрским приёмом можно назвать вокальный контроль. Это способность мгновенно сыграть главную роль в разговоре, перехватить нить диалога, занять лидирующую позицию. И для этого абсолютно необязательно громко кричать, активно жестикулировать, топать ногами и брызгать слюной. Посмотрите на Джокера в исполнении талантливого Хита Леджера. Главный злодей постоянно на шаг впереди, он методично выводит своих собеседников из себя, хотя и не повышает голоса. В первые секунды Джокер выглядит слабее своих оппонентов, но именно он контролирует ситуацию. И Хит Леджер добивается такого эффекта благодаря вокальному контролю.
И, конечно же, взгляд. Зрительный контакт персонажей зачастую способен сказать гораздо больше, чем слова в диалогах или монологах. В нём страхи и переживания, любовь и надежда, а иногда - даже сумасшествие. Прекрасным «мастером взгляда» можно назвать Салли Хокинс, которая сыграла немую уборщицу в «Форме воды». Её персонаж - очень чувствительная, трогательная, глуповатая особа, и передать все эти качества своей героини Салли удалось именно благодаря взглядам.
Достойным конкурентом Салли является Элайджи Вуд, сыгравший храброго хоббита в культовой трилогии «Властелин колец». Конечно, речь Фродо нельзя назвать невыразительной, но взгляды, которыми он награждал друзей и врагов, не уступают его словам ни в яркости, ни в эмоциональности. Так что следите за своими эмоциями, когда смотрите на человека, который вам не нравится. Вдруг он тоже посмотрел видео на Movie Science?
Качественная актёрская игра – это нелегкий труд, владение огромным количеством всевозможных приемов, которые под силу далеко не каждому. Тем приятнее смотреть фильм, где искренне веришь персонажам и сопереживаешь им.
